Сердца трех - Страница 110

110

И только убедившись, что у телефона действительно Бэском, он передал трубку Френсису.

— Вы были правы, — сказал тот Бэскому. — Риган заслуживает всех тех прозвищ, какими вы его награждали, и даже больше того. Продолжайте придерживаться выработанного нами плана. Мы можем прижать его, когда нам заблагорассудится, хотя старая лиса ни минуты не верит этому. Он считает, что ему удастся обобрать меня до нитки. — Френсис помолчал, обдумывая, как бы половчее обмануть противника, затем продолжал: — Я скажу вам сейчас кое-что, чего вы пока не знаете. Это он с самого начала вел на нас наступление. Так что теперь нам известно, кого придется хоронить.

Сказав еще несколько фраз в том же духе, он повесил трубку.

— Видите ли, — пояснил он, снова останавливаясь у порога, — вы так ловко заметали следы, что мы никак не могли догадаться, чья это работа. Черт возьми, Риган, мы ведь собирались измордовать какого-то неизвестного противника, которого считали в десять раз сильнее вас. Теперь, когда оказалось, что это вы, все будет куда проще. Мы готовились к тяжелым боям, а сейчас все сведется к легкой победе. Завтра в это время, вот здесь, в вашем кабинете, состоится панихида, и вы не будете в числе плакальщиков. Вы будете покойником, самым настоящим финансовым трупом, после того как мы разделаемся с вами.

— Точная копия Р. Г. М., — с усмешкой заметил старый Волк. — Боже мой, как он умел втирать очки!

— Какая жалость, что он не похоронил вас и не избавил меня от этих хлопот! — бросил ему на прощание Френсис.

— И от всех расходов, связанных с этим, — крикнул ему вслед Риган. — Вам это дороговато обойдется, молодой человек, а панихид в этом кабинете никаких не будет.

— Ну-с, завтра решающий день, — заявил Френсис Бэскому, когда они прощались в этот вечер. — Завтра к этому времени с меня уже сдерут скальп и я буду препарирован по всем правилам: этакий высушенный на солнце и прокопченный экземпляр для частной коллекции Ригана. Но кто бы мог поверить, что этот старый подлец имеет против меня зуб! Ведь я никогда не делал ему ничего дурного. Напротив, я всегда считал его лучшим другом отца. Если бы только Чарли Типпери удалось выудить что-нибудь у своего папаши…

— Или если бы Соединенные Штаты вдруг объявили мораторий, — в тон ему заметил Бэском, нимало, впрочем, не надеясь на это.

А Риган в эту минуту говорил собравшимся у него агентам и мастерам по фабрикации слухов:

— Продавайте! Продавайте! Продавайте все, что у вас есть, и тут же вручайте акции покупателям. Я не вижу конца этому понижению!

А Френсис, купив по дороге домой последний выпуск вечерней газеты и пробежав ее глазами, увидел заголовок, набранный огромными буквами: «НЕ ВИЖУ КОНЦА ПОНИЖЕНИЮ, — ПРЕДСКАЗЫВАЕТ ТОМАС РИГАН».

На следующее утро, в восемь часов, когда Чарли Типпери прибыл к Френсису, его уже не было дома. В эту ночь правительство в Вашингтоне не спало, и ночные телеграммы разнесли по всей стране сообщение о том, что хотя Соединенные Штаты и не вступили в войну, однако объявлен мораторий и платежи прекращаются. В семь часов, когда Френсис еще был в постели, к нему явился сам Бэском с этими вестями, и Френсис тут же поехал с ним на Уолл-стрит. То, что правительство объявило мораторий, вселило в них надежду, и им предстояло многое сделать.

Чарльз Типпери, однако, был не первым, кто приехал в то утро во дворец на Риверсайд-драйв. Около восьми часов у парадного входа позвонили черные от загара, пропыленные Генри и Леонсия. Оттолкнув в сторону младшего камердинера, открывшего им дверь, они прямо направились в комнаты, к великому смятению выбежавшего им навстречу Паркера.

— Напрасно будете подниматься, — сказал им Паркер. — Мистера Моргана нет дома.

— Где же он? — спросил Генри, перекладывая чемодан из руки в руку. — Нам нужно увидеть его pronto. А pronto, да будет вам известно, означает немедленно. Кто вы такой, черт возьми?

— Я камердинер мистера Моргана, — торжественно ответил Паркер — А вы кто будете?

— Моя фамилия Морган, — отрезал Генри и оглянулся вокруг, словно ища чего-то; затем он открыл дверь в библиотеку и увидел там телефоны. — Где Френсис? По какому номеру я могу его вызвать?

— Мистер Морган специально наказал, чтобы никто не беспокоил его по телефону, разве только по очень важному делу.

— Ну, так у меня как раз важное дело. Давайте номер.

— Мистер Морган чрезвычайно занят сегодня, — упрямо повторил Паркер.

— Его здорово прижало, а? — спросил Генри.

Лицо камердинера оставалось бесстрастным.

— Похоже, что его сегодня разденут до нитки, да? Лицо Паркера словно одеревенело, казалось, он не понимает, что ему говорят.

— Повторяю вам еще раз: мистер Морган очень занят… — начал он.

— Фу-ты, черт рогатый! — рассердился Генри. — Ведь это же ни для кого не секрет, что его схватили на бирже за горло. Это всем известно. Все утренние газеты кричат об этом. Да ну же, господин камердинер, говорите номер. У меня к нему очень важное дело.

Но Паркер был неумолим.

— Как фамилия его адвоката? Или фамилия его маклера? Или кого-нибудь из его представителей?

Паркер покачал головой.

— Если вы скажете мне, какое у вас к нему дело… — начал камердинер.

Генри бросил чемодан на пол и, казалось, готов был ринуться на Паркера и вытрясти из него ответ, но тут вмешалась Леонсия.

— Скажи ему! — посоветовала она.

— Сказать ему?! Зачем же: я лучше покажу ему. Эй, вы, подите сюда! — Генри вошел в библиотеку, положил чемодан на письменный стол и начал отпирать его. — Слушайте, господин камердинер, у нас настоящее, что ни на есть самое важное дело к мистеру Моргану. Мы приехали спасти его, вытащить из беды. Мы привезли ему миллионы — вот здесь, в этом чемодане…

110